Кратко о статье: Верхом на ракете В современной фантастической литературе немало направлений: научная фантастика, фэнтези, киберпанк, юмористическая фантастика... Критики, выделяя из этих жанров более и менее "серьезные", зачастую пренебрежительно относятся к одному из самых читаемых - к фантастике боевой, или "космической опере", как ее называют за "сериальность", по аналогии с телесериалами - "мыльными операми". Однако читателя, по какой-то неведомой критикам причине, больше интересует содержание новой книги любимого цикла, чем их субъективные рецензии...

Верхом на ракете

Жанр космической оперы

В совреме нной фантастической литературе немало направлений: научная фантастика (часто сокращаемая до "НФ"), фэнтези, киберпанк, юмористическая фантастика... Критики, выделяя из этих жанров более и менее серьезные, зачастую пренебрежительно относятся к одному из самых читаемых - к фантастике боевой, или космической опере, как ее называют за сериальность, по аналогии с телесериалами - "мыльными операми". Однако читателя, по какой-то неведомой критикам причине, больше интересует содержание новой книги любимого цикла, чем их субъективные рецензии... Прежде чем ругать весь жанр в целом, следует разобраться, что он из себя представляет.

С делением литературы на роды и виды всегда была, что называется, беда. Чтобы не вносить свою лепту в путаницу и неразбериху, сразу условимся не давать четких определений. "Они ведь все, очкарики, такие. Им главное название придумать. Пока не придумал, смотреть на него жалко, дурак дураком. Ну а как придумал какой-нибудь гравиконцентратор, тут ему словно все понятно становится, и сразу ему жить легче," - иронизировали братья Стругацкие в "Пикнике на обочине". Не будем уподобляться - будем работать с тем термином, что у нас есть. Есть у нас понятие "космическая опера", к которому фантастоведы уже успели отнести (не всегда аккуратно) немаленькое количество литературных произведений. О художественном уровне этой литературы мы говорить не собираемся, не желая отнимать хлеб у вышеупомянутых критиков. А говорить будем об истории возникновения и отличительных чертах явления.

Марсиане на тропе войны

Я склонен рассматривать космическую оперу, как приспособившийся к новому времени жанр приключенческого романа. Наша опера среди непосредственных предков имела авантюрный и исторический виды романа (что часто одно и то же, благодаря смеси самих видов). Добавленный в автоклав фантастический ингредиент в виде пары инопланетных монстров, космического корабля и новейших средств для выживания в агрессивных атмосферах (от скафандра до модернизированного "смит-и-вессона") привел к появлению нового жанра, достаточно жизнеспособного, если судить по прилавкам книжных магазинов.

В жанре давно появились свои классики, свои поджанры и подвиды. Не без оснований принято считать специалистами и даже отцами-основателями космической оперы Эдгара Райса Берроуза, Эдмона Гамильтона и Эдварда Эльмара "Дока" Смита. Причем первые двое взялись за дело столь масштабно, что Э. Гамильтон даже дошел до сознательной самопародии, высмеяв в рассказе "Невероятный мир" штампы жанра, формированию штампов которого он сам посвятил немало сил и времени.

Это они, отцы-основатели, поняли, что на планете Земля писателям авантюрных книг ловить уже нечего и некого. Настоящему герою без страха и упрека, но с большим благородным сердцем, развернуться по-настоящему негде. А потому авторы отправили его за счастьем, вечной жизнью, большими деньгами, любовью красоток, словом, за головокружительными приключениями в открытый космос.

Для начала - в пределах Солнечной системы. Луна, Венера и Марс просто-таки требовали, чтобы фантазия писателей разместила на бескрайних просторах видимых в телескопы планет разнообразные народы. Эти народы либо изнывали под гнетом узурпаторов, тиранов и самодуров, либо реализовывали жестокие планы агрессии на беззащитную Землю, где хотели, опять же, узурпировать власть и тиранить земное население. В дальнейшем та же самая фантазия авторов перенесла действие многотомных фолиантов к другим солнцам и планетам. Жанр расцвел и заколосился циклами - о марсианах, о ленсменах, о звездных королях и капитане Фьючере, наконец.

Старый герой нового времени

Уже первые романы, публикуемые в лучших традициях детективных новелл по частям (несколькими томами) вызвали немалый интерес читающей публики. Герои этих произведений изменились внешне (по сравнению с авантюрными прототипами), не претерпев существенных изменений внутренних. Это опять были давно полюбившиеся, но слегка поднадоевшие благородные разбойники рыцарских романов и вестернов. Из средневековых городов, с океанских просторов и прерий они вырвались в космос. И обрели второе дыхание в космическом вакууме и атмосфере других планет, не всегда здоровой для человека.

Впрочем, научные тонкости писателей интересовали мало. Важен был антураж, экзотика окружения, внешние побрякушки и мудреные названия, доселе не употреблявшиеся. На вооружение взяты новые материалы с мудреными, но почти земными ("ультралиддит", "келимит") именами, новое оружие (модификации "Разрушителя") и даже новый типаж героя. Из материалов изготавливаются скафандры и звездолеты, оружием можно уничтожать целые армии и звездные системы, а сам персонаж уже не авантюрист и не джентльмен удачи. Теперь он - уволившийся в запас офицер регулярной армии, или журналист, или, реже, молодой ученый. Вне зависимости от профессии герой красив суровой мужской красотой, мускулист, уделяет внимания спорту, предпочитая шахматам бокс, стрельбу и фехтование. Непонятно, когда персонаж успевает, помимо тренировок, читать умные книги, заниматься наукой (для общего развития), шляться по барам, и, собственно, работать - в газете, лаборатории или воинской части.

А читатель и не обязан этого понимать! Он должен восхищаться количеством дарований героя и ощущать себя где-то в чем-то ему сродни. Представить себя в шкуре персонажа совсем несложно, потому что автор пишет не об очередном заморском принце, а о простом парне с Пятой авеню, которому выпала сомнительная удача сражаться за честь инопланетной принцессы или решать судьбы никому не нужных звездных империй.

Полеты на дрынолетах

У выдуманных миров космической оперы есть неповторимая общая черта. Высокие технологии уживаются с вполне архаичным социальным устройством описываемого общества. Получается этакий космический Камелот, в котором рыцари отправляются на поиски Грааля не в седле верного скакуна, а в удобном кресле пилота межзвездного крейсера. Представьте себе героя вестерна на борту пиратского галеона, со световым мечом на боку и учебником квантовой физики под мышкой. Впрочем, учебник не обязателен, но строго обязательно, чтобы галеон мог летать меж звезд со сверхсветовыми скоростями, а его пассажиры всегда оставались бы живы. Вот, собственно, наиболее распространенное и, я бы сказал, каноническое (и слегка конан ическое) представление о жанре космооперы. Подходит оно как для трудов зарубежных зачинателей жанра, так и для классики советской литературы - "Аэлиты" Алексея Толстого.

Есть и еще одна интересная жанровая черта. Персонаж эпохального романа Э. Р. Берроуза "Принцесса Марса" попадает на Красную планету весьма невразумительно. То ли он вообще умер и воскрес на новом месте, то ли впал в транс и перенесся в пространстве, как в свое время уже переносился (правда, во времени) прямиком ко двору короля Артура один небезызвестный янки из штата Коннектикут. Герой не менее важного для жанра космооперы романа Э. Гамильтона "Звездные короли" в мир далекого будущего и галактических империй транспортируется в результате почти научного эксперимента, также отдающего мистикой и авторским произволом. И только супермены А. Толстого полетели на Красную планету на вполне материальном космическом корабле, используя новейшие разработки научного гения, пока малоизвестного инженера с лосиной фамилией. Неужели сказывается материалистическое мировоззрение, без которого представить себе советскую книгу невозможно? Только ли? Герои американских коллег самозабвенно отдаются приключениям, для них поменялся лишь антураж.

Главный герой "Звездных королей" вообще рад (хоть и напуган поначалу) побыть принцем - еще бы, после работы страховым агентом на матушке-Земле! Это мечта маленького человека, прекрасно выраженная в известной картине Бориса Вальехо. На ней узкоплечий лысеющий джентльмен в очках, сидя в мягком кресле, под которым свернулся малокалиберный пушистый домашний пес, читая нечто с листа бумаги, представляет себя атлетом с мощным мускулистым голым торсом, большим топором в больших мускулистых руках, крепко стоящим на крепких мускулистых ногах, у которых угрожающе застыл крупный лохматый зверь собачей породы.

А вот персонаж Берроуза продолжает ту же воинскую службу (он был солдатом на Земле), только на другой планете, и, волею обстоятельств, здорово повысившись в звании. Более никаких изменений в характере, мировоззрении и моральном облике героев не происходит, зато нам показывают карьерный рост и смену места службы. Это значит, герои практически не меняются, попав в фантастические обстоятельства. То же самое - с красноармейцем Гусевым: он начинает на Марсе форменную революцию. Он ее начал бы где угодно, хоть у пчел в улье, хоть у муравьев в муравейнике.

Из сравнения этих, на первый взгляд, разных произведений, получается, что важны в них прежде всего аксессуары - то есть сочетание фантастического оружия и старого канона от Александра Дюма, Рафаэля Сабатини и Карла Мая. Качественного, знакового изменения нет и в быте персонажей. Зато количественные преобразования должны захватывать дух. Если империя - то не страна, а целая планета, или система планет, или даже Галактика. Скорости космических кораблей и расстояния, на которые они летают, соответствуют размаху Империи. Оружие, если и не всегда - массового поражения, то обязательно - страшной убойной силы.

Кстати, роман Толстого, несмотря на свою увлекательность и космооперный антураж, гораздо ближе к научной фантастике и зарождающейся ее разновидности - фантастике космической. Пусть автор мало внимания уделяет тонкостям организации полета на Марс, зато он делает это красочно и наукообразно. Скупые упоминания о научных данных призваны сделать картинку реальной, живой, создать иллюзию важности не приключений, как таковых, а важности уникального научного эксперимента.

А вот у коллег из-за океана, конечно, важнее приключения. Отсюда и необязательность научного обоснования перемещений в космическом эфире, принципа действия приспособлений и оружия. Автору надо, чтобы непонятные излучатели, установленные на носу звездного крейсера, изничтожали пространство, чтобы марсиане использовали холодную энергию растений, чтобы на Марсе жили две малопохожие друг на друга расы... Раз надо - значит надо. Но мелкие различия в подтексте произведений - лишь исключение из правил. И в зарубежной, и советской фантастике 20-30-х годов мы видим общие черты. Именно в них проявляются признаки жанра.

Сказочный элемент и ранее был немаловажен при описании приключений звездных рыцарей. Короли и королевы с принцессами появились в космической опере не столько из авантюрно-исторического романа, сколько из сказок. А жукоглазые монстры, намеревающиеся то ли съесть принцесс, то ли вступить с ними в противоестественные (с точки зрения принцесс) отношения, приходятся родственниками Черным колдунам, Кощеям Бессмертным и, разумеется, Драконам. Рыцарь в сияющем скафандре от такого же граальщика в сияющих доспехах существенно ничем не отличается.

А тут еще и кинематограф предложил свой вариант космической сказки, к тому же - очень успешный. В "Звездных войнах" мифологическая подоплека настолько неприкрыта, что за коллективное бессознательное зрителей можно не беспокоиться: каждый получит то, что сам ожидает. Космическая опера как современная сказка, разворачивающаяся не в декорациях прошлого (для этого придумали другой термин - фэнтези), а в декорациях будущего, отражала изменения в духовной жизни общества. Если уж Австралия и Великобритания заговорили о возможности регистрации новой религии - "Ордена джедай", то такая популярность старого сюжета в новых одеждах говорит об огромном потенциале.

Тут мы опять столкнемся со сложностями классификации. Как справедливо заметил Кирилл Еськов, "автор решительно не понимает, почему космические приключения Командора-кремень-мужика, Стажера-недотепы и Ксеносоциолога-красавицы-дзюдоистки, разносящих из бластеров киборгов-убийц, дабы не дать Тоталитарной Империи Железной Звезды пустить в ход Большой Схлопыватель Пространства, есть "НФ", тогда как квест Рыцаря-кремень-мужика, Принца-нищего и Ведьмы-белой-и-пушистой, рубящих в гуляш раскосых гоблинов Черно-бурого Властелина, следует относить к принципиально иному жанру, фэнтэзи".

Современная космоопера практически чужда расизма и ксенофобии. Конечно, в ней, как и в фэнтези, как в любой сказке, есть место тварям, злобным по определению, видящим цель своей жизни в порче жизни другим. Но чаще всего речь идет о борьбе Добра и Зла внутри народа или индивида, в выборе своего Пути. Подобного влияния дальневосточной философии мы не встретим у творцов космоопер 20-40-х годов. Теперь акцент сместился. На первом месте не приключения, хоть без них и никуда, и даже не технические средства. На первом месте - индивид со своими страданиями, которые, конечно, неминуемо вызывают приключение. Новый супермен если и похож на мускулистого бронзовокожего красавца без царя в голове, то только на первых порах. Очень быстро его по этой голове стукнут физически или морально: прикладом тяжелого бластера, рукоятью светового меча или твердым доводом в философско-житейском споре, и придется герою проходить обряд инициации со всеми необходимыми ритуалами... То есть, перед нами хоть и супермен, и спаситель Мира, но... в будущем, когда осознает свой Путь. Старые герои 20-х годов рефлексией не отличались, без раздумий применяли имеющийся арсенал и сломя голову мчались спасать принцесс от насилия, а империи - от разрушения. Нынешний же супермен империю, как аппарат подавления свободы личности, наоборот, норовит разрушить. Так, для начала карьеры...

Ждите нас, звезды!

Теперь переместимся к родным пенатам и окинем взором отечественных представителей жанра. Вначале упомянем роман "Фаэты" А. Казанцева. Хотя и прописывали книгу по ведомству космической НФ, да уж слишком много в нем от "Аэлиты" и псевдонаучных приключенческих романов 20-30-х годов ХХ в. Любимая красная планета, прекрасные марсианки, жестокие злодеи, громкие научные гипотезы и шпионско-авантюрный сюжет, с неизменным "наши победили!" в конце дают право трактовать похождения землян и фаэтов как махровую космооперу. Что является комплиментом роману.

Персонаж, получивший позже титул Лорда, и на родной Земле отличался умом, сообразительностью, крепкой мускулатурой и, в целом, хорошей физической подготовкой. Но попав в положение, сходное с тем, в котором оказались упомянутые герои Э. Гамильтона или Э. Р. Берроуза, он и ведет себя иначе, и выглядит гораздо большим лопухом. В связи с чем он вынужден импровизировать, развиваться, попутно используя свое варварство на благо себе и делу Добра (как ему сказали). Сей супермен романтичен, ироничен (в том числе и самоироничен, что для его предыдущих воплощений было немыслимо!), способен колебаться при принятии решений, испытывает неуверенность в себе и оказывается довольно щепетилен в выборе средств достижения цели. Однако в критической ситуации он уже ничем от берроузовского Эрика Джона Старка и, например, говардовского Конана (варвар же!) не отличается. Дерзнувшие встать у него на пути становятся трупами. Если немного из другой оперы, не космической - "Видно было, где он шел"...

При всем при том герой частенько иронизирует над своим положением, над тем, что попал в космическую оперу! Требуемый жанром пафос постоянно снижается авторскими комментариями и нестандартными, перевернутыми с ног на голову вариантами разрешения канонических жанровых задач.

Важной становится не только личность главного героя, его душевные терзания и обогатившийся внутренний мир, но и идея (порой даже не одна), каковой пребывание на страницах сугубо развлекательной литературы долгое время было заказано. Идей (пусть и в зачаточной форме) может быть много: толерантность, прикладной гуманизм, ответственность...

Такого углубления не избежал и Роман Злотников в своей трилогии, открываемой романом "Шпаги над звездами", написанной не то что по канонам, а почти по лекалу традиционной космической оперы; правда, в его версии больше заимствований из романов Р. Сабатини. По крайней мере, поначалу, а потом во всей красе развернется многофигурное полотно в духе "Звездных королей", но не в пример масштабнее и красочнее. Литературные вселенные изрядно расширились к началу XXI века по сравнению с первой половиной века двадцатого.

О скитаниях вечных и о Земле

По мнению В. Ревича, жанр космической оперы ничем новым нас порадовать не способен. Однако, как это бывает со многими значительными явлениями культуры, пропасть в прошлом этот отпрыск фантастической литературы не собирается. Ему есть о чем вспомнить и чему поучиться у других. В этой статье ни слова не сказано о творчестве Френсиса Карсака, Роберта Асприна, Лоис Макмастер Буджолд, Стивена Дональдсона, Орсона Скотта Карда, Барри Лонгиера, Майка Резника, Джека Венса (который без стеснений назвал один из романов "Космическая опера"), Френка Херберта, Ольги Ларионовой, Генриха Альтова, Ивана Ефремова. Не владея четвертым измерением, нельзя объять необъятное. Из российских авторов, обративших взор от псевдосредневековья и дремучих лесов в звездные дали, я также выделю Сергея Синякина, Владимира Васильева, Алексея Барона, Александра Громова.

Если учесть, что каждый автор в состоянии написать не одну, не две, а очень много книг об одном и том же герое или мире, то разумно предположить две вещи. Во-первых, в одной статье обо всех, как ни старайся, не расскажешь. Во-вторых, обилие авторов, пашущих ниву космической оперы и возделывающих сопредельные огороды, указывает на новое рождение старого жанра. А появление откровенно юмористических произведений пародийно-философского и попросту хулиганского характера (уже ставшие классикой рассказы Бориса Штерна о Бэле Аморе и, к примеру, "Чужой среди своих" Г. Л. Олди) свидетельствует о том, что не за горами уже и кризис, раз пародии появились...

Не буду останавливаться на книжных новинках, появившихся в последнее время, и вполне законно отвечающие космооперным требованиям, определенным в настоящей статье. Читатель без труда найдет новинки в бумажно-печатном (см., кстати, их анонсы в нашем журнале) или электронном варианте. Как видно, история совершила очередной виток и бесшабашные (на первый взгляд) герои снова в моде. Почему? Может быть, согласимся с Б. Н. Стругацким, чьи слова вынесены в эпиграф? Или с С. Лукьяненко, который заявляет: "Все направления фантастики - и космическая опера, и киберпанк, и галактический детектив - только формы. А вопрос не в том, какой формы сосуд, но в том, что ты в него поместил - воду, вино или уксус"? Писать стали лучше? Или читатель сделался менее разборчив? Вопросы, над которыми, на мой скромный взгляд, стоит подумать.

Один господин, входящий в фантастические круги, примерно так ответил на вопрос о том, верит ли он в летающие тарелки: "В двенадцатом веке видели Град Небесный и ангелов светозарных, в двадцатом - инопланетные космические корабли и пришельцев"...

Традиция космической оперы хоть и сформировалась на Диком Западе, но и у нас в эпоху зарождения жанра появились вписывающиеся в него произведения. Выйдя в период 20-30-х годов ХХ в., они не вошли в историю благодаря активному вмешательству цензуры и прочему давлению идеологических ценностей. Кто сейчас помнит и знает имена авторов и названия российских космических опер того времени, кроме специалистов? Кроме Алексея Толстого с "Аэлитой" и назвать-то некого, а ведь были фантасты, были их книги.

Думаю, что не только нынешним двадцатилетним, но и их папам-мамам вряд ли что говорят имена Богданова, Гончарова, Муханова - все это современники Толстого. Роман Александра Богданова "Красная звезда" (написан в 1908 г.) ближе к жанру утопии, но попробуйте мне доказать, что в космоопере нет места утопии. Пронизанные революционным духом романы Виктора Гончарова ("Межпланетный путешественник") и Николая Муханова ("Пылающие бездны"), конечно, нельзя отнести к шедеврам литературы, но знать историю советской космооперы настоящим фанатам фантастики полезно. Если произведения Богданова еще можно найти в относительно свежих изданиях (хотя и придется побегать по библиотекам), а его труды изучаются в гуманитарных ВУЗах, то с творческим наследием Гончарова и Муханова ознакомиться затруднительно. Даже с помощью Интернета. А в страшные 1940-е годы, когда вышла из печати эпопея о Джоне Гордоне, Советской России было, мягко говоря, не до фантастики звездных просторов...

Космическая программа с самого своего начала не просто вызывала интерес во всем мире, а долгие годы была еще одним из нагляднейших примеров гонки между сверхдержавами во времена Холодной войны. Разница "там" и "здесь" была практически во всем, начиная даже со слов, которыми называли тех, кто покорял космос. У нас строили тяжелые ракеты, американцы же пошли по другому пути - и разработали шаттл. Сейчас эта программа уже свернута, но за тридцать лет своего существования она вызвала немало внимания к себе, а еще больше - критических замечаний. Вот о том, что за зверь такой этот космический шаттл, как жили и работали астронавты, почему в итоге случились катастрофы "Челленджера" и "Колумбии" и рассказывает Майк Маллейн. Рассказывает патологически честно.

Сразу скажу: рассказчик вряд ли вам понравится. Если вспомнить прекрасную книгу Криса Хэдфилда о работе на МКС, то там рассказчик покорял тебя практически с первых страниц. Здесь такое вряд случится. Маллейн - шовинист, карьерист и нередко отпускает весьма скабрезные шуточки, причем в каких-то особенно лютых байках начинаешь подумывать, а не приврал ли он для красного словца. Но во всем остальном - и это качество, которое я очень ценю в людях и потому не могу не уважать за него автора, - он предельно честен. Он рассказывает обо всех сторонах работы в NASA, не преуменьшая и не преувеличивая ни заслуг, ни ошибок. Да, не все в программе было гладко, и фотографии экипажей с белоснежными улыбками никоим образом не отображают реальной картины: того, например, какая жесткая конкуренция существовала в отряде астронавтов, как руководство эту конкуренцию только поощряло. Вдобавок это по-прежнему было "время первых": в наборе Маллейна были и первая американка в космосе, и первый американец, и много кто еще. Добавить сюда то, что до эпохи безграничной политкорректности было еще далеко, а служащие ВМС и ВВС и без того народ консервативный - и вполне ясно, почему официальные вроде бы коллеги волком смотрели друг на друга. Маллейн признает, что и сам был частью этой программы, потому что "черт возьми, мы все хотели летать".

И это, черт возьми, искупает автору все. Потому что каждый его полет, каждый старт и каждые сутки, проведенные на орбите, виды Земли и размышления при взгляде на планету - все описано так, что хочется немедленно простить Маллейну каждую его соленую шуточку. Каждая его миссия мгновенно объясняет, а почему, собственно, все принимали систему как данность и работали в такой неприятной обстановке. Да и вообще каждая мелочь, каждая неприятность, проблемы и разногласие - все отходит на второй план, когда читаешь главы про космос. И после первого полета так же рьяно начинаешь ждать нового назначения (честно скажу, до последнего сдерживалась и не гуглила, сколько миссий было у Маллейна: книга читается практически как художка, и вышел бы спойлер). При этом автор даже в космосе не замалчивает неудобные вопросы из серии "как сходить в туалет в невесомости".

Другая большая часть книги - это рассказ о том, во что же вылились бесконечные подковерные интриги и игнорирование гласа разума: о взрыве "Челленджера". Снова и снова Маллейн анализирует, где что пошло не так, где можно было бы предсказать, доработать, исправить... и все потому, что какими бы ни были отношения в команде, это все равно была в команде. И трагедию шаттла он воспринимает как очень личную. Еще бы. Там погибли близкие друзья и приятели. Она ставила под угрозу все будущее тысяч людей, которые работали в космической программе. Она ставила под угрозу мечты очень многих. Честно? Честно. И очень больно.

Нельзя не уважать Маллейна за эту честность. Как и за то, что он шел к космосу всю свою жизнь, с самого детства до многих отложенных пусков, несмотря на то, что судьба и окружающие нередко говорили: нет, чувак, это не для тебя, ты не сможешь. История не блестящего таланта, для которого будто зеленый свет на всех дорогах, а долгой и упорной работе и жертвах на пути к мечте. Да, картины страха перед стартом - страха, от которого сводит все внутри, - и взрывов, которые могут убить тебя несколькими десятками разных способов, - все это написано очень живописно. Но, черт возьми, читая эту книгу, я завидовала Маллейну до чертиков.

Чего не хватило: несмотря на то, что у книги есть редактор и аж два корректора, все равно в тексте полно ошибок: как в переводе (кое-где весьма заметных), так и банальных опечаток. Впервые вижу, чтобы нумерация примечаний в конце книги не совпадала с нумерацией в тексте - но это так, список сбивается практически в самом начале. А еще, как и в книге Хэдфилда, очень недоставало иллюстраций. Причем, подозреваю, что это недоработка издательства: когда мне попалось оригинальное издание "Руководства астронавта...", там внезапно оказалась солидная цветная вклейка. Это существенный минус, даже притом, что в остальном "Альпина" подошла к изданию довольно тщательно, вплоть до того, что обложка у русской версии практически скопирована с оригинальной.

Годы были милостивы к 38-му. Его гладкий острый нос и изысканно тонкие, размером с карточный стол крылья стали визитной карточкой скорости на все времена. И через 100 лет люди, которые будут смотреть на T-38 в музее, скажут: «Какая прекрасная машина!» Это была настоящая ракета, будто специально построенная для астронавтов. 38-е, принадлежавшие NASA, были покрашены яркой белой краской, а вдоль корпуса, как на гоночном автомобиле, шла синяя полоса. Эмблема агентства – слово NASA красными буквами особого начертания – красовалась на хвосте. Этот самолет и эта цветовая схема заставляли обратить на себя внимание в любом аэропорту.

38-е выполняли две функции: транспортную – для полетов на различные совещания и тренировочную – для поддержания летной формы. Тренажеры NASA были замечательно хороши для подготовки астронавтов к полету на шаттле, но имели один критический недостаток: они не внушали страха. Неважно, насколько ты ошибся, – тренажер тебя не убьет, а вот самолет с высокими тактико-техническими характеристиками сделает это запросто . Полеты на T-38 позволяли пилотам сохранять остроту восприятия и точность реагирования для выхода из смертельно опасных ситуаций, которых в космическом полете было предостаточно.

Прежде чем получить допуск к полетам на T-38, мы должны были пройти тренировки по выживанию на воде на авиабазе Эглин во Флориде. Нас поднимали на параплане на высоту 100–200 метров, после чего отцепляли от катера и позволяли опуститься в воду, имитируя посадку после катапультирования. В воде мы должны были отцепить парашют, залезть на одноместный спасательный плотик и подать сигнал вертолету, а затем надеть специальную «сбрую» для подъема на борт. Нас буксировали за быстроходным катером, чтобы имитировать посадку при штормовом ветре. Нас сбрасывали в воду, накрывали куполом парашюта и учили, как выбраться из-под него, прежде чем нейлон начнет тонуть и утащит за собой на дно. Для военных летчиков такие тренировки были повторением пройденного – все мы проделывали это за время службы по несколько раз. А вот для гражданских все было впервые. Я внимательно следил за ними, ожидая, что кто-нибудь станет возражать против особо опасных упражнений или ему потребуется много раз объяснять, что нужно делать. В особенности я смотрел, проявят ли женщины страх и будут ли просить о помощи в моменты наибольшей физической нагрузки. Но нет, они работали не хуже, чем я и другие ветераны. Я начал переосмысливать чувство превосходства над постдоками и женщинами. Потребовалось еще несколько лет, чтобы уважение к ним сформировалось окончательно, но морские тренировки положили начало этому процессу.

Наибольшим сюрпризом для нас при ознакомлении с эксплуатацией T-38 стали правила. Их не было, или, по крайней мере, было очень немного. В войсках каждая фаза полета, от включения двигателя до выключения, обычно была частью утвержденной программы подготовки, и за процессом внимательно следили вышестоящие офицеры. На столах в комнате дежурной смены всегда лежали руководства и наставления по управлению самолетом. Руководство NASA, однако, пребывало в наивной уверенности, что астронавты уже являются профессионалами, за которыми не должен присматривать Большой Брат, и что толстые руководства по безопасной эксплуатации авиатехники им без надобности. Ну, конечно… примерно так не нуждается в правилах подросток, которому дали ключи от скоростного «феррари».

Мы были этими самыми подростками, а небеса над Мексиканским заливом – нашими проселочными дорогами. Выйдя под контролем радиолокатора из хьюстонской воздушной зоны, мы делали свой знаменитый запрос службе управления воздушным движением: «Хьюстон-центр, я NASA 904. Прошу аннулировать правила полета по приборам». В переводе на обычный язык это означало: «Хьюстон, я отправляюсь поиграть. Не беспокойте меня: когда закончу – сообщу».

Много раз бывало, что мой пилот из числа TFNG говорил: «Майк, давай!» – и я брал управление T-38 в свои руки. (Поскольку 38-й был спроектирован как учебно-тренировочная машина, он имел полный комплект органов управления на заднем кресле.) Если в районе полетов была гроза, я направлял самолет туда, где облака закручивались причудливым цветком, и скользил между ними, как горнолыжник проходит ворота на слаломном спуске. Клочки облаков проносились в каких-то дюймах от кабины, усиливая ощущение скорости. Если только существует оргазм без секса, то это был он – скорость и безграничная свобода в небе.

Есть большие мотоциклы, есть мощные, а есть Triumph Rocket III. Появление этого левиафана никак нельзя было предсказать. Англичане, прежде отличавшиеся верностью традициям и некоторой сдержанностью, абсолютно неожиданно задвинули подальше нормы морали вместе со здравым смыслом и выпустили в серийное производство пожирающего пространство монстра с 2,3-литровым мотором.

История модели

Первый Triumph Rocket III вышел в продажу в 2004 году как своеобразный ответ на сильный пожар, уничтоживший почти все производственные площади главного завода Triumph несколькими годами ранее. С одной стороны, Rocket - это брутальный пауэр-круизер, выполненный с чистого листа. С другой стороны, невооружённым взглядом заметно несколько характерных триумфовских «фишек». Во-первых, две круглые фары головного света. Подобная оптика долгое время с успехом использовалась на Speed Triple и Street Triple . Во-вторых, двигатель. Triumph давно использует трёхцилиндровые двигатели. В случае с Rocket III пришлось повозиться с компоновкой. Махину с рабочим объёмом 2294 см3 (DOHC , 12 клапанов, шесть свечей зажигания) поперёк рамы не поставишь, мотоцикл получится слишком широким. Инженеры приняли единственное верное решение – развернуть мотор так, чтобы все выпускные окна оказались на правой стороне по ходу движения мотоцикла. Внутри силового агрегата, который размерами больше напоминает автомобильный, коленвал и коробка передач лежат рядом вдоль мотоцикла, а цепь ГРМ расположена за большой крышкой в непосредственной близости от радиатора системы охлаждения. Система смазки с сухим картером, маслобак вынесен на левую сторону двигателя. Внизу в картере находится двухсекционный маслонасос. Одна секция качает на охлаждение и смазку, вторая прокачивает систему. Заборников два – спереди и сзади. Оба интегрированы в поддон. Система питания инжекторная, с двумя рядами дроссельных заслонок диаметром 52 мм, воздух подаётся из двух разнесённых эйрбоксов. Рама трубчатая, дуплексная со съёмной нижней секцией в районе силового агрегата и несъёмным задним подрамником. Крутящий момент на заднее колесо передаётся карданным валом, укрытым внутри маятника.

Большой и брутальный двигатель – превалирующая деталь экстерьера мотоцикла. Всё крутится вокруг трёх цилиндров, двух круглых фар и 240-го заднего «тапка». Образ вышел очень запоминающимся! Мотоциклы, предназначающиеся для рынка США, отличаются увеличенным количеством хромированных деталей.

Изначально модификации было две – Roadster как базовый вариант и Classic как расширенный. Rocket III Classic отличается от Rocket III Roadster формой руля и платформами вместо подножек. Моторы на тот момент окрашивались только в серебристый цвет. В качестве элементов подвески в обоих случаях использована мощная телескопическая вилка перевёрнутого типа с диаметром перьев 43 мм и парой крупных амортизаторов, соединяющих раму и маятник. Тормозная система состоит из двух дисков 320 мм с четырёхпоршневыми суппортами Nissin на переднем колесе и одного диска 316 мм с двухпоршневым суппортом Brembo .

В 2005 году произошла первая заводская модернизация – изменился поддон двигателя. До 2005 года сливные пробки в поддоне располагались горизонтально, после – вертикально. С 2006 года моторы у Triumph Rocket III начали окрашивать в чёрный цвет. Клапанная крышка при этом осталась хромированной.

В последующие годы английский производитель занялся работой над ошибками. У ранних «Рокетов» (до 2007 года, посмотреть можно по VIN ) существовал ряд известных болячек. На этот счёт в Triumph выпустили большой всеобъемлющий кит. Крупная коробка весом 9 кг сразу стала предметом вожделения для владельцев выпущенных до 2007 года Rocket III , так как позволяла повысить надёжность мотоцикла и улучшить работу некоторых узлов. Список деталей, входящих в кит, внушительный. В частности – новые, более мощные пружины сцепления, доработанная в плане кулачков зацепления вторая передача, модернизированный натяжитель и успокоитель цепи ГРМ (прежняя конструкция не была надёжной и способствовала неравномерному растяжению цепи ГРМ), высоковольтные провода, правильные подшипники главной передачи (которые с завода устанавливались не той стороной), а также целая россыпь шайб, прокладок и О-рингов. Суммарная стоимость деталей кита – около $ 2000. Однако розничная цена долгое время составляла $ 300. Кит массово покупали и устанавливали все владельцы «Рокетов», подлежащих модернизации. Потому что это было выгодно. Одни только высоковольтные провода, входящие в его состав, тянули на € 200. В 2015 году кит резко подорожал до $ 1500. Борьба с «детскими болезнями» по двигателю окончательно завершилась в 2007 году. С этого момента все проблемы устраняются на заводе, «начинка» устаканилась и не меняется по настоящее время.

В 2008 г. появляется спецверсия . Её отличает приборная панель и блок управления двигателем. Механизм взаимодействия между ними больше стал напоминать CAN -шину. Также другая размерность колёсных дисков (под резину 150/80–16 и 180/70–16), форма руля, ограниченная за счёт прошивки до 106 л. с. пиковая мощность двигателя (так инженеры подняли эластичность и тягу на средних оборотах), выпускная система на две трубы, АБС в списке опций, более «чопперный» вылет вилки, плоские платформы вместо круглых подножек (водительские регулируются), съёмное ветровое стекло, более комфортное сиденье, уменьшенный до 22,3 л топливный бак, съёмные жёсткие боковые кофры, телескопическая вилка 43 мм вместо «перевёртыша», а также одна большая фара головного света вместо двух. По факту за счёт уменьшенной мощности Rocket III – чуть более ресурсный аппарат в сравнении с обычным Rocket III .

В 2010 году появился самый прогрессивный «Рокет» из ныне выпускающихся – Triumph Rocket III второго поколения. Из усовершенствований – АБС в штатной комплектации, более острый наклон рулевой колонки, новое сиденье (выше на 10 мм и ближе к рулю), чёрная передняя вилка, «прокаченный» прошивкой до рекордной ТТХ двигатель (148 л. с. при 5750 об/мин и 221 Нм при 2750 об/мин), выхлоп 3-в-2.

Технические особенности

Рядную 12-клапанную «тройку» Triumph Rocket III , выпущенную позднее 2007 года, можно считать неубиваемым силовым агрегатом. О надёжности более старых моторов имеет смысл рассуждать только после установки исправленных деталей из кита.

Пробеги больше 100000 км без серьёзного ремонта не редкость. При этом от замены до замены уровень масла абсолютно не изменяется. Проблемы с ЦПГ крайне маловероятны. Чтобы сокрушить гильзы, покрытые керамикой, или монструозные поршни, надо очень постараться. Например, забыть налить масло. Задиры на вкладышах, в основном, на коренных, встречаются только на очень больших пробегах. Система охлаждения играючи справляется с любыми пробками. Склонностей к закипанию не замечено. Расход топлива по трассе – 6–6,5 л на 100 км пути при крейсерской скорости 120–140 км/ч. В городе – 8–9 л на 100 км на штатной прошивке блока управления и 12 л при нештатной.

С 2015 года Triumph резко решил обделить поддержкой обладателей двигателей серебристого цвета. Многие детали для него перестали выпускаться. Определённые трудности возникают в основном в случае заказа с Англии деталей, которые окрашены в цвет двигателя. Например, внешняя помпа, термостат, крышки картера главной передачи. Новые серебристые детали теперь не найти днём с огнём. Только чёрные!

Выход из строя коробки передач у Rocket III в большинстве случаев связан с человеческим фактором. Если подтыкать передачи на значительно открытом дросселе, моментный мотор может разломать шестерни. Но, как бы ни размолотило шестерни, с картером никогда ничего не происходит. Осколки просто ссыпаются в поддон и там лежат. Валы не гнутся. Бывает, что откручивается болт, фиксирующий кулису привода копирного вала. Болт падает в картер, кулиса перестаёт держаться за вал, коробка по понятным причинам залипает на той передаче, которая была включена (лечится только через полный разбор КПП со снятием/установкой ДВС). Иногда лопается пружина фиксатора копирного вала. Коробка работать не перестаёт, но передачи включаются крайне нечётко (лечится без снятия/установки ДВС, требуется снятие/установка передней крышки двигателя). Почти всегда при проблемах с КПП мотоцикл сохраняет возможность передвигаться своим ходом. Тяговитый мотор способен стронуть огромный мотоцикл с места даже на четвёртой и пятой передачах. Известны случаи, когда Rocket III с одной лишь пятой передачей как ни в чём не бывало преодолевал до 1500 км. Любой ремонт КПП у «Рокетов» связан с почти полной разборкой мотоцикла и снятием/установкой ДВС. До 2014 года на первой, второй и третьей передачах ограничена мощность на 7 % при помощи второго ряда дроссельных заслонок. Ограничение убирается программным путём.

Владельцы «Рокетов» на сцепление обычно не жалуются. Оно крайне надёжное. С установленными пружинами нового образца и правильной настройкой механического привода убить его нереально. В пакете девять металлических и 10 фрикционных дисков.

Со стартером проблем обычно не бывает, но случаются неприятности с замком зажигания на ранних «Рокетах» (до 2010 года включительно). Там силовой «плюс» на стартер забран через замок зажигания. Со временем замок от большой нагрузки начинает плавиться. В один прекрасный момент он и вовсе перестаёт работать. Проблема устраняется путём разгрузки замка зажигания. Устанавливается дополнительное реле, которое забирает сигнал на запуск с кнопки стартера, силовой кабель протягивается напрямую с аккумулятора. Замок зажигания менять не обязательно. Подобная обходная схема работает годами.

Система смазки надёжная. В редких случаях клапан в маслобаке может потерять герметичность, отчего масло полностью стекает в поддон. Также бывали случаи утечки масла через форсунку, которая охлаждает сцепление. Результат тот же – масло стекает в поддон. Холодный запуск двигателя при такой неисправности достаточно проблематичен при околонулевых забортных температурах. Стартеру просто не хватит усилия прокрутить коленвал и шестерни коробки, полностью залитые маслом. Лечится это путём замены того, что отказало. Снятие/установка ДВС не требуется.

Ощутимо слабое место в электрике – датчик положения дроссельной заслонки (TPS сенсор). Первый признак его кончины – исчезновение или завышение холостых оборотов. Лечится калибровкой. Если неисправность возникает снова, то заменой. В жару датчики отказывают чаще. С такой поломкой продолжить движение, в принципе, можно, но только после определённых манипуляций. В конкретно взятом исполнении датчик положения дросселя просто считывает положение заслонки, а шаговый моторчик в свою очередь задаёт положение холостого хода по шагам. При кончине датчика нужно сдёрнуть фишку с моторчика холостого хода и гайкой на штоке самостоятельно накрутить необходимые обороты. Check на приборной панели, конечно, загорится, но холостой ход восстановится. Данные манипуляции работают только на мотоциклах до 2010 г.

Если мотоцикл эксплуатируется нечасто, могут возникнуть проблемы с приводом заднего редуктора. Возможно возникновение коррозии на шлицах соединения кардан – редуктор из-за высохшей смазки. Как следствие – износ соединения, что грозит заменой моста и кардана. Лечится своевременной смазкой узла.

У ранних (до 2007 г.) Triumph Rocket III из-за ошибки при сборке опорный подшипник главной передачи был запрессован не той стороной. Отсюда трудности со смазкой. Специально предусмотренный масляный канал остаётся не у дел. Так получается, что на его пути по ошибке оказывается сальник. Ресурс подшипника – лотерея. От мгновенного выхода из строя его спасает наличие масляного тумана в картере.

Тормозная система очень посредственна. При всех стараниях инженеров какой-то особенной эффективностью не отличается. Диски, конечно, крупные, но суппорты никуда не годятся. Аналогичные механизмы обычно используются на среднеразмерных дорожниках. Замена суппортов на более производительные особого эффекта не даёт. Физику не обманешь! Чем сильнее суппорты вгрызаются в диски, тем раньше сдаются покрышки. Экстренное торможение обычно выливается либо в визг резины, либо в треск антиблокировочной системы.

Ходовая система «Рокетов» в большей степени рассчитана на спокойное движение по относительно ровному асфальту. Тюнинг в виде пружин с прогрессивной навивкой для передней вилки и более густого масла может потребоваться лишь в случаях, когда мотоцикл используется не как круизер, а как большой спортбайк. Задние амортизаторы у ранних Triumph Rocket III весьма жёсткие, владельцы часто заменяют их на аналогичные детали от более свежих мотоциклов или тюнинг.

На первых порах с диагностическим оборудованием для Triumph Rocket 3 были большие проблемы. Железо и софт приходилось заказывать из Англии под VIN-номер конкретного мотоцикла. Некоторое время спустя немецкий технарь-энтузиаст Том Гамбург умудрился сделать халявную диагностику для «Триумфов» без привязки к чему-либо. Он выложил свои наработки американцам, они сразу наклепали всевозможных прошивок и вывалили их в общий доступ. При наличии кабеля (подходит от обычной ВАЗовской диагностики) с чипом FTDI диагностическое устройство для Rocket III собирается элементарно.

В контексте сервисного обслуживания Triumph Rocket III не так сложен, как это может показаться. Все узлы крупные и находятся в относительно неплохом доступе. При наличии перед глазами сервисного мануала со всеми регламентными операциями по ТО справится даже начинающий механик. Для более глубокого вмешательства нужен опыт и специнструмент.

Охлаждающая жидкость меняется элементарно, равно как и масляный фильтр. С маслом приходится повозиться. Сливных пробок три штуки, в поддоне они расположены весьма неочевидно. Заливается масло не менее хитро. Необходимо наполнить маслобак (четыре литра), завести мотоцикл, прогнать систему. Затем заглушить и долить по уровню. Топливный фильтр расположен внутри топливного бака. Доставать его следует крайне аккуратно. Есть риск загнуть поплавок, что может стать причиной некорректной работы указателя уровня топлива. Воздушный фильтр расположен сразу под сиденьем, заменить его проще простого.

Снятие двигателя только на первый взгляд может показаться невыполнимым занятием. На самом деле данную процедуру можно провернуть одному. Снимается не мотор с рамы, а рама с мотора.

Краш-тесты

Triumph Rocket III поистине несокрушимый аппарат, если не рассматривать лёгкие косметические повреждения, которые вследствие аварий получает абсолютно любой мотоцикл. Важно сразу после покупки доустановить оригинальные защитные дуги из списка аксессуаров. Они практически полностью исключают повреждения двигателя. Без них радиатор, подножки и моторные крышки становятся расходным материалом. Часто при падениях и авариях средней тяжести гнётся руль и мнётся выхлоп, но мотоцикл всё равно сохраняет способность передвигаться своим ходом.

Rocket III почти всегда уезжает сам с места ДТП. Даже если кувыркался вокруг собственной оси. Очень крепкий мотоцикл! Про такие говорят: «на мотоцикле ни царапины, асфальт в лоскуты». Согнуть или повредить раму не удавалось ещё никому. Колёсные диски выдерживают даже запрыгивание хорошим ходом на высокий бордюрный камень. Умелая езда на заднем колесе (а Rocket III это может!), вопреки расхожему мнению, ничем не вредит. На приземлениях мотор об асфальт не бьётся, сальники из вилки не вылетают.

Геометрия может уйти лишь в случае сильного фронтального удара. Есть риск загнуть вилку, но гораздо чаще деформируются траверсы.

Заключение

Картина Чесли Боунстелла - детской любви автора.

Военные летчики знали предмет лучше. Любой из нас скрывал бы деревянную ногу или стеклянный глаз, рассуждая по принципу: «А вы докажите!» У меня был один шанс из семи пройти отбор в астронавты. Я не хотел, чтобы хоть что-то в моих обследованиях вызывало вопросы. Я хотел быть нормальным настолько, чтобы, когда кто-то станет искать это слово в словаре, он нашел бы там мой портрет. Поэтому я лгал. Я ничего не сказал о том, как мы пи́сали в радиатор, как взорвали автомобильный мотор или как носились вокруг горных вершин на «Сессне-150».

Во рту пересохло настолько, что слюны не хватило бы даже на одну почтовую марку, но я все-таки умудрился прохрипеть в ответ: «Да, сэр, меня определенно интересует работа в Центре Джонсона». Интересует?! Какого черта, что я несу? Интересовать меня могла работа Хью Хефнера, но за то, чтобы стать астронавтом, я готов был убить.

Пожалуй, одна из лучших книг о космонавтике вообще и точно лучшая - о программе Шаттла (большое спасибо всем, кто рекомендовал еще в оригинале). А еще - история людей, общества и страны, от выхода первых книг Вилли Лея о космосе через Вторую мировую, Спутник, Вьетнам, Луну до полета "Колумбии" (последнего). Последовательные слепки разных эпох. И знаете - местами даже жутковато читать. И понимаешь, насколько хорошо, когда ты не католическая девушка США начала 60-х. Насколько разными могли быть военные летчики с опытом вышеупомянутого и леваки/феминистки, только что из универа. Причем и те и другие - кандидаты в космос. Каким был подход к технике, когда проще засунуть в первый шаттл живой экипаж, чем опробовать его лишний год.
Как вы уже догадываетесь, автор летал на шаттлах. Описания у него, хм, специфические. Шутки тогда отмачивали настолько же гениальные, сколь и непристойные. А еще Маллейн очень любит природу (от мамы) и летать. Потому не только откровенно, но и очень трогательно.
Вы ищете антисоветизм во "Времени первых"? Да тогда Маллейна за любой десяток страниц вообще расстрелять надо, как антиамериканиста! И ведь он не преувеличивает. Такой вот уродился проект - фиг для чего нужный. Без систем спасения экипажа. Вообще без. Просто одно дело - видеть в детстве полет "Челленджера", а другое - летать и дружить с его экипажем. И знать, технически, что лично был в секундах от таких же похорон. И не один раз. Просто вышло иначе. А уж сама лотерея подготовки и полета... Энциклопедического уровня книга (при этом сверяемая при переводе с документами).

Облака высоко над терминатором сияли оранжевым и розовым под последними лучами светила. «Дискавери» входил в этот мир теней, и я развернулся к задним окнам, чтобы проследить, как солнце уходит под горизонт. Его свет, до этого момента прозрачный, как душа ребенка, теперь расщеплялся атмосферой. Мощный цветной спектр, в сотню раз более яркий, чем любая земная радуга, образовал дугу, отделяющую черноту земной ночи от вечной черноты космоса. Там, где она касалась Земли, цветная дуга была красной, как королевский бархат, выше становилась более тусклой, проходя через множество оттенков оранжевого, синего и пурпурного, и, наконец, исчезала в черноте. По мере того как «Дискавери» спешил уйти от нее, дуга медленно сжималась вдоль лимба планеты к точке захода, уменьшаясь в протяженности, плотности и интенсивности, будто жидкие краски растворялись в небе. Но вот осталась лишь тонкая, как ресничка, дуга цвета индиго. Потом она померкла, и «Дискавери» полностью погрузился в дремоту орбитальной ночи.